Николай Васильевич Пушков

Почти 30 лет (1940-1969) Институтом Земного магнетизма и распространения радиоволн руководил его организатор, доктор фиико-математических наук, заслуженный деятель науки и техники РСФСР, лауреат Ленинской премии Н.В.Пушков.
Николай Васильевич Пушков - фигура в советской геофизике ключевая, легендарная. Он был из той когорты руководителей науки, которые свой институт, свое дело ставили впереди своей личности, хотя и личности эти были сильными, властными и даже крутыми. Сейчас другие времена и другие руководители, и не каждый молодой геофизик ответит, кто такие были Пушков, Шафер, Исаев и другие их современники. Не нашел я упоминания о Н.В. Пушкове и на сайте ИЗМИРАНа, директором которого он был долгие годы. (сейчас это уже неверно - ИЗМИРАН посвятил первому директору целый раздел на своем сайте. ЛЛ)
Я начну эту страницу немногим, что слышал, что вспомню сам, но надеюсь, что она будкт дополнена воспоминаниями тех, кто знал и помнит Н.В. Пушкова.

Говорили, что до войны Измир (или Низмир?) был институтом Министерства связи, и что находился он в Ленинграде. В эвакуацию институт выехал в Иркутск, где и после войны остался СибИзмир.
После эвакуации Н.В. Пушков решил вернуть институт в Москву и сам выбрал место для него в нынешнем Троицке. Так что следует Н.В. Пушкова считать еще и основателем Троицкого научного центра Академии Наук и города Троицка в придачу.
Николай Васильевич активно расширял институт, искал научные кадры, не побоялся, например, в разгар кампании по борьбе с космополитами взять к себе трех молодых талантливых космиков - евреев, от которых отказался ААНИИ. Звали их Лев Дорман, Наум Каминер и Яша Блох, и этот жест Пушкова заложил основу ведущей роли Измирана и советской науки в исследовании вариаций космических лучей.
В пятидесятые годы Н.В. Пушков основал несколько филиалов Измиран - в Калининграде, Мурманске, Ленинграде, обсерваторию в Архангельске, пункты наблюдений в Антарктиде. Все это сейчас живет и если не так уж и процветает, то в этом не его вина, а наше общее несчастье.
Еще скажу, что у Н.В. был сын, крупный ученый и хороший человек, Александр Николаевич Пушков, который по общему мнению был бы отличным директором после своего отца, но к несчастью для отца и для Измирана, он преждевременно ушел из жизни.

Я в те годы был начинающим научным сотрудником, и вращались мы, разумеется, на разных уровнях. И лишь однажды несколько дней мы общались довольно тесно. Было это году в 1972м, когда впервые большая группа советских космофизиков выехала в США, в Сиэттл, на сессию КОСПАР. Начальство было в официальной делегации, а простым смертным была предоставлена возможность купить место в туристической группе. В Cиэттле все было интересно, и заседения, и помимо, масса впечатлений, снял много слайдов, с которыми потом долго выступал на лекциях по линии общества "Знание", например, у моряков в гарнизонах Северного флота. Мой сносный английский был востребован, в частности, я переводил разговор Хрунова и Янга, на первой, если не ошибаюсь, встрече наших и американских космонавтов.

После конференции в программе была поездка в Сан-Франциско, Лас-Вегас, и Вашингтон и Нью Йорк. И сразу по приезде в Сан-Франциско возникла проблема. У Н.В. Пушкова это тоже была первая поездка в Штаты, но сам он довольно часто встречался и принимал у себя американских коллег, со многими был на дружеской ноге. И вот директор Боулдеровского центра Алан Шапли пригласил Пушкова в гости в Боулдер.
Отказываться было неловко, да и не хотелось, но поступило категорическое указание - одного Пушкова не отпускать, только вдвоем. Американцы тотчас согласились принять двоих. Но вот пропустить экскурсии по Сан-Франциско и поездку в Вегас все категорически отказывались. Пушков нервничал, начальство разводило руками.

И тут Валерия Алексеевна Троицкая поймала меня и воззвала к моей сознательностию Отказать Валерии Алексеевне я не мог. И мы c Н.В. Пушковым полетели в Боулдер, штат Колорадо.
Начало знакомства было неудачным - я сильно уронил себя в глазах Н.В. Дело в том, что нам все-таки решили устроить вечером, перед вылетом, короткую экскурсию по Сан-Франциско. В вестибюле на вопрос - куда мы направляемся? - я пошутил: -" на экскурсию по ночному городу". Н.В. возмутился.
- Ты что! Думай, что говоришь! Разнесут по всему Союзу, что Пушков был в злачных местах! И тебя тоже больше не выпустят!
Он так расстроился, что и Чайнатаун, и Рыбацкая гавань не отвлекли его внимания. Боюсь, что он подумывал, не отказаться ли от такого легкомысленного спутника.

Однако скоро наши отношения наладились, Пушков пюбил поговорить, а мне было интересно услышать его мнение об увиденном, и непременно в разговоре возникало отражение на наши домашние проблемы: - вот это бы и нам, или - нет, это нам не подходит.
Я впервые близко столкнулся с личностью такого большого калибра Его нельзя было назвать выдающимся ученым, личный вклад в науку был меньше, чем у ряда его подчиненных, он был выдающийся организатор науки, но конечно же прекрасно разбирался во всем, был в курсе последних работ. Мне было интересно наблюдать его в общении с иностранцами. он без натуги держался на равных с хозяевами. Разных начальников наблюдал я потом в подобной ситуции и немногим удавалось держеться естественно и с достоинством.

Нет, я не пожалел о том, что не попал в Лас-Вегас. В Боулдере все было интересно, обсерватория, центр сбора данных, которым руководила легендарная Вирджиния Линкольн. В нашу честь (в честь Николая Васильевича. конечно) был устроен прием, мы побывали дома у Шапли и Линкольн. Алана я потом больше не встречал, а c Виржинией мы несколько раз пересекались на конференциях, были друзьями и как-то раз в Москве я ей вместе с австралийцем Коулом показывал московские достопримечательности. Закончился тот день ужином в ресторане "София", еще со студенческих времен облюбованным для редких увы праздников мясного обжорства.

А с Николаем Васильевичем мы еще два дня после Боулдера провели вместе, в Вашингтоне и Нью Йорке. Он страдал тогда бессоницей и в Вашингтоне поднял меня ни свет ни заря, погнал сонного гулять по вражеской столице и только на улице, видя мое недоумение при виде пустых улиц, признался:
- ты уж меня прости, брат, добавил я пару часиков, невмоготу стало крутиться без сна...

А когда в тесном душном номере Нью Йорка томились в ожидании автобуса в аэропорт, я прочитал на спинке кровати, что в нее вмонтировано некое чудодейственное электрическое устройство от бессоницы - Н.В. чуть не плача закричал на меня:
- ну чтож ты вечером не прочитал эту записку? Я бы мог испытать эту штуку и если бы помогла, попросил бы кого-нибудь привести в подарок!
И до посадки в автобус смотрел сердито .

Больше с Н.В. Пушковым я не встречался.

история